В последние месяцы российские и иностранные экономисты были сильно обеспокоены укреплением рубля к доллару - как в реальном, так и в номинальном выражении. По их мнению, укрепление рубля может серьезно повредить достижению "амбициозных" темпов экономического роста. Однако, по словам первого заместителя председателя Банка России Олега Вьюгина, с которым побеседовал корреспондент RBC daily Антон Попов, курсовая политика не оказывает на экономику столь серьезного негативного влияния. Г-н Вьюгин полагает, что беспокоиться следует скорее о большом количестве коротких денег, обращающихся на российском финансовом рынке: возможный отток этих денег налагает на банки слишком большие курсовые риски. Поэтому ЦБ может предпринять меры по ограничению притока коротких капиталов из-за границы. Впрочем, окончательное решение по этому вопросу пока не принято. Что же касается российских компаний, которые привлекают иностранные займы на сроки от одного года, то это пока не вызывает беспокойства.

- В последнее время много говорится о том, что укрепление рубля негативно влияет на российскую экономику. Так ли все серьезно?

- Я бы не рассматривал в изолированном виде влияние рубля, так как на конкурентоспособность влияние оказывает совокупность ценовых факторов. Стоимость национальной валюты - только один из элементов. Гораздо важнее стоимость рабочей силы и стоимость базового ресурса, энергии. В первую очередь можно ориентироваться на стоимость электроэнергии как базовый индикатор. И по всем этим показателям ситуация вполне комфортная. Среднемесячная заработная плата в 2003 году - 180 долларов, как в 1997 году. При этом производительность труда на 45% выше по сравнению с тем же периодом. Что касается цены электроэнергии для потребителя, то если до кризиса она была выше среднемировой примерно на 20%, то сейчас она составляет 50-60% от среднемировой. То есть на самом деле условия гораздо лучше, и эти соотношения достигнуты не за счет курсовой политики, а за счет политики самих компаний и государства, которое регулирует цены, тарифы. И это оказывается важнее для конкурентоспособности, чем курсовая политика. Поскольку внешняя торговля и конкурентоспособность России связаны и с Европой, и с Азией, и с Америкой (в меньшей степени), то мы видим, что к евро рубль укрепился минимально в реальном выражении, а в номинальном - упал. А к доллару действительно укрепился существенно, но доллар-то сам упал к евро. Поэтому мы получили двойной эффект. С одной стороны, у экспортеров, которые заключают контракты в основном в долларах, потенциальная прибыль в прошлом году из-за курсовой политики действительно была снижена. Но в отношении импорта курсовая политика была ограничительной, потому что 50% внешней торговли у России идет с еврозоной. Поэтому большого негативного влияния на конкурентоспособность от укрепления рубля не было. Рост импорта произошел благодаря росту доходов. Поскольку доходы растут достаточно высокими темпами, то, естественно, растет спрос на товары высокого качества, многие из которых в России не производятся в принципе. И определенное укрепление рубля, возможно, будет способствовать внедрению современных технологий и производству в России товаров более высокого качества. Это касается в первую очередь товаров длительного пользования, бытовой техники.

- Эксперты The Economist Intelligence Unit полагают, что укрепление рубля в реальном выражении на 5% в текущем году "съест" 0,6-0,7 процентных пункта экономического роста России. Вы не согласны с этими расчетами?

- Не знаю. Сам никогда таких расчетов не делал, и полагаю, что они абсолютно бессмысленны и некорректны - либо имеют очень сильные допущения. Разница между расчетами и фактическим результатом всегда заставляет вводить графу "прочие эффекты". И в подобных расчетах "прочее" оказывается на порядок больше, чем эффект курса. А в "прочем" разобраться очень трудно, так как нужно смотреть на уровне компаний, почему так получилось.

- Можно ли все-таки подсчитать, какую роль в конкурентоспособности экономики играет курсовая политика?

- Я нигде таких расчетов не нашел. В последнее время многие пытались проводить подобные исследования. Например, пытаются проанализировать, как укрепление рубля повлияло на прибыль основных отраслей в прошлом году. Конечно, формально пересчитать уменьшение прибыли на основании того, что Центробанк заплатил меньше рублей за каждый доллар, очень просто. Но другие-то факторы при этом не учитываются. На самом деле экономика приспосабливается, и предприятия, видимо, тоже что-то делают для того, чтобы перекрыть это падение рентабельности. Так что на самом деле процесс гораздо более сложный, и пока нет комплексного исследования на эту тему. Но интуиция подсказывает, что пока все, что до сих пор происходило, шло на пользу экономике: и производительность труда выросла, и доходы компаний, и доходы населения. Кроме того, инфляция показала тенденцию к снижению - а это важно.

- Экономисты в один голос говорят, что в России инфляция не монетарная, а тарифная…

- И то, и другое играет роль. Но пропорция меняется. В прошлом году доля тарифных факторов существенно уменьшилась. В 2002 году, когда тарифы значительно выросли, роль тарифных факторов была очень высокой: на них приходилось около 36% роста цен. В 2003 году - в полтора раза меньше. В этом году их роль, скорее всего, будет на уровне 2003 года.

- То есть роль монетарного фактора растет?

- Тарифный фактор уменьшается, соответственно, возрастает монетарный фактор. Но все в наших руках. Сам уровень курса играет важную роль, так как он определяет цену на импортные товары, и, таким образом, в определенной степени можно воздействовать на инфляцию. Временно пока такой инструмент и используется. Могу добавить, что при сегодняшнем уровне курса и при неизменных факторах на рынке доллар-евро до конца года (если, конечно, такое допущение сделать), думаю, что 10%-ный уровень инфляции достижим.

- То есть инфляция - это приоритет для Банка России?

- Да. Мы считаем, что нужно ориентироваться на инфляцию. Потому что пока мы показываем тенденцию к снижению инфляции, все этому не придают большого значения. Но как только мы допустим повышение инфляции - это станет проблемой номер один, и это будет очень неприятная ситуация для всех. Потому что инфляционные ожидания тут же развернутся и начнет работать самовоспроизводящийся механизм. Поэтому для нас контроль за инфляцией - это тема номер один.

- Получается, что инфляция - это главное, а курс рубля будет определяться "по остаточному принципу"?

- Я бы сказал по-другому: мы используем курсовую политику для того, чтобы держать под контролем инфляцию. Но не надо забывать, что существует много внешних факторов, которые во многом диктуют ситуацию.

- Главный фактор - цена на нефть?

- Цена на нефть, курсовые соотношения доллар-евро - потому что это тоже сказывается на цене на нефть - и процентные ставки на международных рынках, которые определяются действиями Fed'а и ЕЦБ. Низкие процентные ставки - это определенный стимул для притока капитала в Россию. И потому, что российским компаниям легче заимствовать, и потому, что многие держатели финансовых фондов ищут более высокую доходность и готовы брать на себя российские риски - ведь доходность в России выше. Это все ведет к притоку капитала, который у нас в резервах аккумулируется. Но в любой момент может быть и отток, поскольку это деньги в основном короткие. Я уже называл цифры - мы считаем, что порядка 10 млрд долларов у нас в резервах - это короткие деньги, которые пришли в Россию на время. Это основной риск и для участников валютного рынка. Ведь если держатели этих средств вдруг решат, что надо выходить из короткой позиции, то им нужно будет покупать доллары. Возникает вопрос: кто будет их продавать? Хорошо, если хватит валютной выручки. А если не хватит - тогда продавать будет Центральный банк. А как Центробанк отреагирует на высокий спрос - сохранит он курс или нет? Если сохранит - хорошо, тогда прибыль просчитана правильно. А если нет? Тогда будут потери. Это называется риском, причем риском на поведение Центрального банка. А оно, как известно, нацелено исключительно на макроэкономические цели. Сейчас мы достигли некоего уровня, при котором дополнительные курсовые риски банковская система на себя брать не хочет.

- То есть инвесторам Вы ничего не обещаете?

- Да, в плане коммерческих рынков мы ничего не обещаем, а банки, которые взяли на себя курсовые риски, понимают, что дальнейшее принятие на себя рисков завязано на экспортную выручку, а достигнутые объемы уже не помещаются в тот трехмесячный период, когда для всех все ясно. Легко посчитать сальдо текущего счета: два-три миллиарда долларов в месяц. Если все взяли, условно говоря, позицию на десять миллиардов, значит, нужно 2-3 месяца, чтобы закрыть их, не прибегая к фондам Центрального банка. Вследствие этого риски уже достаточно большие, никто не хочет дальше их на себя брать. Поэтому мы видим вполне стабильную ситуацию в феврале.

- Таким образом, вы предостерегаете от привлечения коротких денег?

- Мы работаем на рынке. И мы стараемся учитывать настроения рынка при выстраивании своей политики.

- Представители ЦБ заявляли, что в целях ограничения притока короткого капитала будут применяться требования резервирования по иностранным займам…

- Пока ясности нет. Серьезного обсуждения еще не было. Я тоже готов поддержать некоторые меря по ограничению притока краткосрочного капитала. В общем, это не вредно, многие страны это делали. Вопрос в эффективности тех ограничений, которые и другие вводили, и мы паче чаяния введем. Этот вопрос надо обсуждать.

- У Вас уже есть четкая позиция?

- Пока я не анализировал подробно этот вопрос.

- Какие деньги мы имеем в виду, когда говорим о коротких капиталах?

- Это деньги, которые приходят в рамках трех-шести месяцев или в пределах девяти месяцев, одного года. Если посмотреть котировки NDF (Non-deliverable forwards - форвардныеконтракты для стран с валютными ограничениями) в Лондоне, то по деньгам, которые пришли в Россию в расчете на прибыль либо от курсовой разницы, либо на процентных ставках, - как правило, при сроке до трех месяцев брокеры показывают, что на NDF можно заработать. Шестимесячные контракты этого уже не показывают.

- При сроке более трех месяцев уже меньше ясности?

- Да, там уже начинаются потери. Поэтому мы говорим, что деньги в основном находятся в позициях на три месяца. Хотя, конечно, рынок NDF - это не истина в последней инстанции.

- И все же что будет с иностранными займами российских компаний, например, на срок от года и более?

- Там вообще нет смысла вводить ограничения. Пока эти займы идут на инвестиционные проекты. Конечно, есть риск, что инвестиционные проекты будут неудачными, займы окажутся неэффективными, при возврате будут дефолты компаний. Но это будут дефолты компаний, а не государства. Мы по обязательствам компаний не отвечаем. Поэтому здесь не так все страшно.

- Если мы говорим об ослаблении рубля к евро, то можно ли утверждать, что российская экономика, как и несколько лет назад, подпитывается за счет падения национальной валюты?

- Наверное, слабая валюта помогает ограничивать импорт. Понятно, что слабая валюта ограничивает доступность импортных товаров для тех, кто получает зарплату в национальной валюте. И это помогает в какой-то степени отечественным компаниям продавать импортозамещающую продукцию. Но надо сказать, что от этого ВВП не растет быстрее. Потому что ВВП может вырасти или за счет более высокого потребления через импорт, или за счет более высокого производства тех же продуктов внутри страны. Результат будет тот же. Поэтому здесь вопрос не о том, влияет ли курсовая политика на рост ВВП. Это может влиять на компании. Но все-таки есть опыт, который показывает, что если компания работает на внутренний рынок и мы стараемся ее защитить от конкуренции с помощью ослабления валюты, то в конечном счете это сводится к повышению цен. Вот если компания работает на внешний рынок, мы спомощью слабой валюты стараемся стимулировать выброс ее продукции на внешний рынок, то поскольку для компании на международном рынке цены фиксированы (они заданы международным рынком), компания действительно наращивает производство. Это то, что делает Китай. Для них американский рынок - а теперь и европейский - это большие рынки сбыта. И Китай держит слабый юань для того, чтобы вытолкнуть продукцию за рубеж и продать ее там по наиболее низкой цене. Это позволяет поддерживать занятость в огромном Китае. Поэтому для Китая эта политика выгодна, хотя и имеет большие скрытые негативные стороны. Но у нас не такая ситуация. Мы экспортируем в основном сырье. И экспорт сырья рентабелен при разных курсах - в том числе и при сегодняшнем курсе рубля экспорт сырья вполне рентабелен и имеется большой запас. У нас другая экономика, и для нас такой сценарий, как в Китае, не работает.

- То есть "фиксировать" рубль к какой-либо валюте бессмысленно?

- Бессмысленно фиксировать именно ослабленный рубль, то есть существенно ослабить рубль, зафиксировав его к доллару. Имея в виду, что при слабом рубле мы получим дополнительный прирост производства. Но российская экономика - растущая и бездефицитная. Поэтому рубль должен быть стабильным и даже немного укрепляться в реальном выражении к большинству твердых валют. Это и происходит, просто процесс "зашумлен" ослаблением доллара и высокими ценами на нефть. Таким образом, есть дополнительное давление, и мы должны этот фактор учитывать и нивелировать его. Почему мы не идем на свободное плавание рубля? Сегодня это означало бы, что в курсе рубля к доллару закладываются высокие цены на нефть. Это означает, что потом нужно будет признать низкие цены, а значит - девальвировать рубль. Мы хотели бы сделать, чтобы не было таких резких движений.

- То есть когда цены на нефть снизятся, девальвации рубля не будет?

- Если цены на нефть снизятся, то я не думаю, что будут основания для девальвации рубля - ведь пока платежный баланс имеет большой запас. Если цена на нефть упадет, ставки повысятся, доллар к евро укрепится, то просто пропадет положительное сальдо платежного баланса. Но при этом нам не нужно будет девальвировать рубль или продавать много валюты из резервов.

- Есть ли предел падения цены на нефть, при котором девальвации можно не опасаться?

- Мы считаем, что есть разумный уровень, на который нужно ориентироваться "с запасом", - средняя цена 20-22 доллара за баррель на пять лет. А колебания цены (даже существенные внутри года) мы всегда можем сгладить.

- Какими темпами будут расти золотовалютные резервы ЦБ при сохранении нынешних тенденций?

- Согласно одному из сценариев в "Основных направлениях денежно-кредитной политики", прирост составит более 12 млрд долларов в этом году - без учета краткосрочного движения капитала. Но если внешняя ситуация будет другой, то и результат станет иным.

- Можно ли оценить предельный объем денежной массы, который ЦБ, покупая резервы, может выпустить на рынок без опасений "раскрутить" инфляцию?

- Вопрос не совсем корректный - мы ведь выпускаем не пустые рубли. Рубли обеспечены золотовалютными резервами. И если их кто-то сознательно покупает, значит, что есть спрос на них. Конечно, есть опасность перегрева финансового рынка, но это обеспеченные рубли, они, как правило, не влияют на инфляцию. Сейчас ликвидность у банков - корсчета, плюс депозиты, плюс операции обратного репо - составляет в сумме 450-500 млрд рублей. Эти деньги ведь в экономику не поступают. Они просто крутятся на корсчетах, у нас на депозитных счетах и в операциях обратного репо. Стало быть, на инфляцию они не давят - они крутятся на "втором этаже экономики". Поэтому мы спокойно к этому относимся.
 

Источник материала РИА "РосБизнесКонсалтинг".

Понедельник, 16 февраля 2004, 15:38